ул. Пушкинская, 175А

Архив рецензий

ЭНН ПЭТЧЕТТ «ГОЛЛАНДСКИЙ ДОМ» [16+]
20.01.2022

СТРАХ БЫТЬ: 

ЭНН ПЭТЧЕТТ «ГОЛЛАНДСКИЙ ДОМ» [16+] 

ПЕРЕВОД: С. Кумыш 

ИЗДАТЕЛЬСТВО: Синдбад, 2021

«Голландский дом» - одна из самых ожидаемых новинок 2021 года, тираж которой, кажется, раскупили за несколько дней, что для русскоязычного книжного пространства история исключительная. Новый роман о травме, взрослении и прощении. Сказка о бедных диккенсовских сиротках, но в современных декорациях. Незамысловатый сюжет, и чудесно позитивный финал.
В Филадельфии есть удивительный дом - Голландский дом: старинный особняк, некогда принадлежавший разорившейся семье голландских магнатов Ванхубейков. Трехэтажный исполин – свидетель невероятной расточительности и максимально нерационального использования ресурсов.
Сирил Конрой купил этот дом для своей семьи. И вместе с домом им досталась мебель, прислуга и портреты самих покойных Ванхубейков, которые украшают огромную гостиную. Калька с чужой жизни, иллюзия причастности к богатому аристократическому классу – вот, что досталось семье Сирила, который строит здания и сдает их в аренду. Центральные персонажи романа – дети Сирила: Мэйв и Дэнни.
Их мать – Элна Конрой – никак не может найти себе место во всей этой роскоши, чувствует вину перед прислугой, чахнет и в итоге сбегает в Индию, оставив всех. Конечно, чтобы вернуться много лет спустя в самый неподходящий момент. О брошенных детях заботится прислуга, но чаще всего они предоставлены сами себе, заботясь друг о друге как умеют.
Отец при безучастен и аморфен в любых ситуациях, отстраняясь, запираясь и уходя в себя. Он даже не пытался найти жену, записав ее в мертвые, как только она покинула особняк. Для него мертво все, что находится не в Голландском доме. Но вот беда – Сирил самый настоящий и убедительный персонаж во всей этой истории, в отличие от Элны – тусклого подобия инста-блогерши.

И вот однажды на пороге появляется мачеха. Роскошная красавица с двумя дочерями, как из сказки. Мачеха, по всем традициям жанра, оказывается злобной и меркантильной, использует приемных детей и не испытывает к ним и толики теплоты. Отец моментально превращается в подкаблучника, а вскоре умирает, оставив новоиспеченной жене особняк и двух приемышей в нагрузку, от которых та вскоре отказывается.
В семье Конроев не развита культура диалога, здесь никто не умеет говорить и выражать свои чувства. Каждому обитателю Голландского дома проще спрятаться в себя и отгородиться, проще догадываться о чужом состоянии, чем спросить и поговорить. Но это им приходится догадываться, а читателю такого счастья не выпадает – ему вкладывают в уши уже готовые смыслы, подробные разъяснения, кто и что чувствует и почему. Продвинутого читателя, который приходит в литературу за подтекстом, за этой радостью осмысления и распознавания, ждет серьезное разочарование, смешанное с раздражением.
Мэйв и ее младший брат раздувают, пестуют ненависть и к мачехе, и к родной матери. И эта ненависть кажется единственным связующим звеном между ними. Они регулярно приезжают к Голландскому дому вдвоем, даже будучи взрослыми. И просто смотрят на него из машины, бесконечно обсуждая мачеху. Дом здесь выступает символом травмы, самоповреждения и страха проживать собственную жизнь.
Сама история очень живая, хоть в ней и нет ничего нового – все это мы видели в «Щегле» Донны Тартт: предмет как символ травмы, добрые друзья, которые становятся семьей, тайны, утраты. И все бы хорошо, но для чего же лишать читателя удовольствия самому все понять и воспринять? Для чего делать за него всю работу? Умение считывать подтекст и так уходит, зачем способствовать неминуемому упрощению?

Пэтчетт рассказывает о том, как много лет можно упиваться детскими травмами, лелеять, взращивать обиду, чтобы потом прийти к вымученному заключению: то, что было, прошло, и больше на тебя никак не влияет. Инерция травмы сильна и опасна, и освободиться от нее – сложнейшая и самая важная задача нашей жизни. Но Пэтчетт именно рассказывает. Не показывает в развёрнутых сценах, где герои раскрывают себя с неожиданной стороны, не прячет между строк, а толкует с читателем как с маленьким.
В итоге текст превращается в череду бесконечных психологических инсайтов, объяснений очевидного и признаний в одном и том же. Герои проводят друг другу одинаковые в своей унылости терапевтические сессии, в которых подробно объясняют читателю, в чем их проблема.

– Слушай, – сказал я. – В самом конце она обошлась с нами ужасно – это к доктору не ходи, – но я вот думаю, может, она сама не знала другого обращения. Возможно, она была слишком молода, чтобы со всем этим справиться, возможно, все это было от горя. А может, в ее жизни было много всего и помимо нас. В смысле – что мы вообще о ней знаем? Правда в том, что у меня куча хороших воспоминаний о ней. Просто я циклюсь на плохих.
– С чего тебе вдруг понадобилось говорить о ней хорошо? – спросила Мэйв. – Какой в этом смысл?
– Смысл в том, что так оно и есть. В те дни я ее не ненавидел, ну и чего вот я сейчас буду отскабливать каждое хорошее воспоминание, что то вызывающее уважение, во имя воспоминаний о чем то ужасном? – На самом деле я хотел сказать, что нам пора перестать ездить к Голландскому дому, потому что чем дольше мы будем пестовать нашу ненависть, тем больше будем отрывать себя от жизни, просиживая в этой машине, припаркованной на Ванхубейк стрит.

Банальные истины, которые пишут психологи-шарлатаны, обучившиеся на однодневных курсах, и не достоверные поступки тоже будут. Они в этом романе повсюду.

И я принял решение измениться. Может показаться, что перемены были невозможны, учитывая мою природу и мой возраст, но я точно понимал, что могу потерять. Это снова – как с химией. Дело не в том, нравится мне или нет. Дело в том, что это необходимо сделать.

Мужчина, который всю жизнь сердился на мать и не мог ее простить, на три страницы растягивает рассказ о невозможности и бессмысленности этого прощения. А на четвертой он уже идет в музей под ручку с нерадивой мамой, обнимается и платит за ее лечение.
И самая большая засада этого текста – явная пропаганда какой-то мнимой святости, вырастающей буквально из ничего. Мать всех бросила и сбежала в Индию помогать нуждающимся. С каких пор отъезд в индийский ашрам – это самый героический поступок? Может, иногда героизм – это остаться, сделать сверх усилие, перерасти собственный невроз и наконец-то повзрослеть? И святость Элны, и ее особое положение как мессии добродетели тоже напрямую вкладывается в голову читателя. Никакого тебе сомнения, никакой возможности поразмыслить, сопоставить факты.

 – Она отказалась от всего – вот что тебе необходимо понять. От вас с сестрой, от вашего отца, от дома – и все ради того, чтобы помогать беднякам. Она жила в Индии, и одному Богу известно, где еще. И вот она в Бауэри. Там вонь повсюду, знаешь? Нечистоты, мусор, все эти люди – и твоя мать, подающая суп наркоманам и пьяницам. Если это не глубокое смирение, то я не знаю, как это назвать.

И, конечно же, финал. Всеобщий праздник – все вместе: бывшие слуги, мачехи, дети, внуки - все сливаются в едином экстазе повисшего в воздухе хэппи-энда. Например, в «Альтруистах» Э. Ридкера тоже хэппи-энд, но он подготовлен умело выстроенным подтекстом, он органичен. К финалу читатель знает героев и понимает, что для них действительно возможен второй шанс. Не потому что так было бы красиво, а потому что они прошли серьезный путь и сделали свой выбор, и ты ему веришь.
В «Голландском доме» - это просто сюжетный ход, чтобы выдавить слезу, показать, как работает современная реальность с ее однодневными ценностям и всеобщим принципом – казаться кем-то, но не быть.
В итоге героем нашего времени становится инфантил, не готовый к жизни и не способный на подлинную близость. Его выбор не обоснован психологически, ему просто невозможно верить. И вдвойне удивителен этот текст, обесценивающий читателя, в условиях мирового курса на терапию и осознанность, на глубину в целом.

Поэтому возникает только один вопрос: почему этот роман так активно рекламировали? И почему такого ажиотажа не было вокруг Джеймса Макбрайда и Кейт Элизабет Расселл, тираж которых до сих пор свободно продается? Почему серьезные тексты – глубокие, которые нужно разгадывать, над которыми придется потрудиться – не вызывают полемики и такого вала отзывов? Потому что чтение – это всегда работа, причем не простая. А работа плохо продается. Всем хочется войти в легкий текст, всплакнуть, возрадоваться и к финалу получить все ответы – готовые, однозначные. «Голландский дом» - типичный литературный фастфуд, в котором хорошая история испорчена недоверием к собственному читателю и его способностям.


Хороших вам книг.
VashaDasha

Комментарии

Для добавления комментария необходимо авторизоваться
Подбор литературы