Донские былины

О, песни дедовских времен!
Вы голос праотцов из гроба;
В вас дух их вещий заключен,
И вся любовь, и вся их злоба,
И все, что лучшего они
Могли оставить нам в наследство:
Детям—напомнить дедов дни,
А старикам—напомнить детство.
Так точно старое вино:
Чем все старее и старее,
Тем упоительней оно,
Тем душу веселит сильнее;
Но песня старая одна
Отрадней старого вина.

Алексей Леонов
1836 год

Среди многочисленных произведений русского народного творчества почетное место занимают былины. Термин «былина» был введен в начале XIX века, и, по мнению исследователей, термин был результатом неверного прочтения «Слова о полку Игореве»: «Начати же ся тъй песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню» («былинамь» здесь — это то, что на самом деле было).
Исполнители былин называли эти произведения «старинами» или «старинками». В рукописных сборниках XVII — начала XIX века тексты типа былин именовались «гисториями» или «повестями» о богатырях, «древними российскими стихотворениями»; критики называли их также «сказками в стихах», «поэмами в сказочном роде».

Структура текста былин:

запев — начало текста, напрямую не связанное с сюжетом, но раскрывающее внутреннюю логику повествования;

зачин — фрагмент текста, который вводит слушателя в обстановку действия и круг персонажей.

Большая часть былин (порядка 3 000 текстов) была записана в XIX–XX веках на Русском Севере (Архангельская область, Карелия), в Сибири, на Урале и Волге.

Дон вместе с другими местами южноказачьих поселений (реками Уралом, Тереком, низовьем Волги, Оренбургским краем) занимает второе место (после европейской части русского Севера) по количеству собранных записей былинного эпоса. Георгий Петрович Сердюченко, лингвист, доктор филологических наук, член-корреспондент Академии педагогических наук РСФСР, отмечал, что только на Дону записано около 100 вариантов былин, из них 67 — с напевами.

В собрании А. М. Листопадова «Песни донских казаков» содержатся записи эпических песен примерно 40 населенных пунктов, расположенных по всему течению Дона и его притокам. Необходимо отметить, что на Дону былинный эпос фиксировался не повсеместно. Территорией его преимущественного распространения были в прошлом селения, основанные в XVI–XVII столетиях в среднем течении Дона и в низовьях Северского Донца — от бывшей станицы Каменской до его впадения в Дон.

На Северском Донце бытовали былины «киевского» и «новгородского» циклов, в которых наряду с традиционными эпическими центрами — Киевом и Новгородом — упоминаются Царьград и Кременная Москва.

В источниках начала XIX века В. Д. Сухорукова, Е. Н. Кательникова упоминаются, прежде всего, внеобрядовые богатырские песни (героические протяжные), исполняемые стариками и мужчинами. Но уже в начале XIX века наиболее опытные пожилые певицы знали немало былин и демонстрировали способность «доказать», «рассказать» их.

Былины известны на Дону больше как былинные песни (стародавние, староотеческие, мамайские, прадедовские, обрядные, богатырские и т.д.). Термин «былинная песня» ввел в научный обиход донской этнограф, фольклорист и музыковед А. М. Листопадов.

Донские былины, по сравнению с севернорусскими, отлича­ются менее развитым сюжетом и более кратким текстом. Если для северно-русских былин нередок текст в 500 — 600 стихов, а иногда он превышает и 1 000, то в донских былинах текст равен, в среднем, 50 — 80 стихам и не выходит за пределы 150. По мнению А. М. Листопадова, это объясняется в основном тем, что донская былина — многоголосна в самой конструкции напева и в коллек­тивном исполнении. На севере же былины «сказываются» речитативом или полуречитативом одним сказителем, причем обычно сказитель одним и тем же коротким напевом передает ряд былин, не придавая особого значения самому напеву. На Дону былины поются, как и всякая песня, группой певцов, хоровым порядком. При этом каждая былина передается особым напевом широкомелодийного характера, не повторяющимся в другой былине, и, как правило, в несколько раз пространнее северного. Поэтому большая напевность и многоголосность донской былины должны были привести к значительному ограничению количества стихов. И если для северной былины основное заключено в словесном тексте, на который направлено все внимание сказителя и собирателя, то в донской былине основное место принадлежит напеву, теснейшим образом связанному с текстом, и без этого напева для казака-песенника не существует ни былины, ни песни вообще.

Чем объяснить сохранение именно на Дону сравнительно большого количества былин? Жизнь и деятельность русских богатырей созвучны исторически сложившемуся быту и деятельности дон­ских казаков. Подвиги былинных героев всегда были близки и понятны рядовому казаку, поэтому на Дону оказалась и благоприятная почва для сохранения и передачи от поколения к поколению лучших произведений русского народного творчества.

В своей рукописи «О складе былин северных и донских» А. М. Листопадов писал: «Там, на севере свободный, отважный северянин в борьбе с природой черпал бодрость и силу в воспевании в своих старинах подвигов былинных богатырей. Здесь, на Дону, на южной окраине русского государства, в постоянной тревожной борьбе с враждебными народами — идеалом мужества, смелости и предприимчивости для казака, защитника родины и ее границ, являлись те же любимые богатыри: Добрынюшка-Дончак, Илья Муромец — старый казак, Алеша, Дюк Степа­нович, Васюшка Буслаевич, а за ними казацкие богатыри: Ермак Тимофеевич, Степан Разин, Пугачев Емельян, Краснощеков Иван Матвеевич и Игнат Некрасов».

Несмотря на одноименность основных героев донских и се­верорусских былин, в содержании и обрисовке былинных обра­зов в текстах, записанных на Дону, есть значительные особенности. Это, прежде всего, относится к богатырской триаде — Илье Муромцу, Добрыне Никитичу и Алеше Поповичу.

Наиболее популярным и любимым на Дону богатырем являет­ся Добрыня Никитич, прозванный здесь «Дончаком». И это не случайно. Еще Савельев в предисловии к своему сборнику «Дон­ских народных песен» писал, что «из всех мифических богатырей на Дону пользуется большею известностью Добрыня Никитич. Eго прощание с матерью, его выезд на богатырские подвиги, долгое отсутствие на Дону и в это время измена жены, — все это воз­буждает особенное сочувствие между казаками, может быть, пото­му, что в жизни мифического Добрыни так много сходного с жизнью казака»: та же долгая служба, отсутствие из дому, наконец, старость матери, судьба женщины одинокой, то же трога­тельное участие душечки-добра коня к хозяину ласковому, кото­рому конь, как верный слуга и товарищ, предвещивает, что ма­тушка состарилась, молода жена просваталась».

Илья Муромец в донских былинах не занимает доминирую­щего положения, как и в общерус­ском былинном эпосе он не занимал первого места.

Алеша Попович в донских былинах выступает, прежде всего, как богатырь-змееборец.

Таким образом, общерусские былинные образы на Дону как бы «оказачились».

Не только второстепенные, но и главные богатыри общерус­ского эпоса, основной деятельностью которых является защита родины и охрана интересов народа, показаны в донской былине в условиях местного быта, с чертами типичными для служилых казаков. Несомненно, что с этим связано ослабление в донских бы­линах сказочного и гиперболического элементов и усиление реали­стической окраски былинных образов.

Как не соответствующие истории, быту, воззрениям донских казаков, в донских записях отсутствует ряд сюжетов и картин, записанных в былинах Севера. Так, на Дону совсем не записаны, например, былины об исцелении Ильи и о похождениях его с Королевичной. Илья не подготавливает себе коня чудесным образом, как это излагается в северных былинах, а просто заарканивает его из донского табуна. Алеша Попович в открытом поединке сам в бою одолевает и убивает Тугарина, а не побеждает его при уча­стии небесных сил. В былинах о Добрыне и Маринке нет оборотничества и заговоров, как в севернорусских записях.

В донских записях мы находим ряд сюжетов, мотивов и кар­тин, типичных для казачьей обстановки и отсутству­ющих в севернорусских былинах. Это, в первую очередь, варианты былины — «Добрыня на пиру у князя Владимира», описание пути-дороженьки, прощание с матерью, как преддверие «службицы бо­гатырской», конь, его снаряжение и оседлание.

В текст донских былин вводятся отсутствующие в севернорус­ских бытовые подробности. На пиру у князя Владимира «поилица дюжа пьяная, закусочка белая, сахарная». Когда Добрыня подъез­жает к своему двору, «звякнула колечка серебряная, бряхнула со­бачка борзых кобелей».

В донских записях часты донская лексика, местные предста­вления и образы: «курган высокий», «шлях-дороженька», «степь-дороженька», «ковыль-трава», «чумбурики шалковаи», «рели-каче­ли»,   «броды плоские и мелкие», «сормы гиблые и опасные»; на богатырском коне седельце черкесское.

Не случаен и ряд записей, сделанных на Дону о Гречине. Дон­ские казаки близко соприкасались с греческим населением, издав­на колонизировавшим побережье Азовского и Черного морей.

Особое внимание в донских былинах уделено верному другу донского казака — его «душечке-добру коню». Всегда любовно и красочно изображается конь в донских былинах. Особенно ярко это дано в былине об Иване Гардиновиче - «Ой, да во славном было городе во Киеве» и в эпических песнях о споре Сокола с Конем.

Типичен донской степной пейзаж в донских былинах. Особен­но ярко изображена донская шлях-дороженька:

«Ой, да пролегала, было, эта шлях-дорожунька,
Она не широкая,
Шириною она, эта шлях-дорожунька,
Она на пятнадцать верст,
Долиною она, вот эта дорожунька,
Она конца-краю нет».

Большая часть текстов былинных песен бытовала в групповом исполнении, но А. М. Листопадов указывал на существовавшую в разных концах Дона сольную традицию исполнения. Он считал ее «новой модой», подражанием северным сказителям.

Былины и былинные песни составляли обязательную часть свадебного репертуара, где разного рода песни, в том числе эпического склада, звучали в сопровождении колесной лиры (в местном говоре именуется рыле или рыле). По словам А. М. Листопадова, один из лучших «рылешников» и знатоков казачьих песен указывал своим ученикам на необходимость «в некоторых песнях, возьми хоть «Службицу» или «Дончака» (былина о Добрыне-Дончаке), как бы ты ни играл их, двух ладов трогать не будешь, они не пойдут в дело; если же тронешь, окажется ошибка».

Повествования о богатырях были непременным атрибутом «беседы» (застолья) и свадьбы:

«Ой, по рюмочке пьем,
По другой мы, братцы, ждем.
Как хозяин говорит,
За кого мы будем пить:
За военных молодцов,
За донских казаков»

В большинстве станиц отмечена приуроченность отдельных былинных сюжетов и эпических песен о зверях и птицах к «каравайным обедам» или свадебному пиру.

В каждом отдельно взятом населенном пункте (станице, хуторе) связь с застольями сохраняли два–три былинных сюжета. Еще столько же существовало в памяти местных старожилов.

Былины, как и мифологический или героический эпос других народов, требовали определенной ритуальной ситуации исполнения, подобной той, описанием которой они часто начинаются (пиры князей в Киеве и торговых гостей в Новгороде). С застольями связаны зачины былин о Садко, об Илье Муромце на Соколе-корабле, об Иване Гостином сыне, о сватовстве Ивана Гардиновича; былин киевского цикла (с описаниями пиров князей) и других.

Почти весь донской эпический репертуар (64 записи) представлен в сборнике А.М. Листопадова «Донские былины» (Ростов-на-Дону,1945).

Былины бытовали в устной среде вплоть до второй половины XX века.

Помимо былин в годы советской власти появились новины — авторские произведения, подражание былинам. Авторы новин — не сказители-традиционалисты, поющие канонические былины, а сказители-импровизаторы. Термин «новина» придумала беломорская сказительница Марфа Крюкова.

Новины создавались в 1930–1960-е либо сказителями самостоятельно, после чтения новостей о «героическом настоящем» советского времени, либо в результате совместной работы сказителей и фольклористов. На месте богатырей в новинах появлялись Ленин, Сталин, Ворошилов, Горький, Папанин, Чкалов и другие советские персонажи.

В отличие от былин, новины не повторяли другие сказители.

Читать в Донской электронной библиотеке:

Альбом русских народных сказок и былин. - Санкт-Петербург : Издание Германа Гоппе, 1875.

Былины старины. – Москва : Государственное издательство «Художественная литература», 1938

Былины: Вольга. - Петроград : издание И.Я. Билибина, 1904

Донская хрестоматия: для донских народных школ.- Новочеркасск : Типография Управления Артиллерии войска Донского, 1918

Листопадов А. М. Былинно-песенное творчество Дона. - Ростов-на-Дону : Ростиздат, 1948

Листопадов А. М., Донские былины. - Ростов-на-Дону : Ростиздат, 1945.

Холмский С. А., Ермак: былины, песни и сказания о Донском герое Ермаке Тимофеевиче с историческим очерком Е. П. Савельева. – Новочеркасск : Областная войска Донского Типография, 1911.