982
Немного о Сальском округе, с его культурным центром в Великокняжеской станице, с его озерами, красивыми хуторами, где золотые бурханы посылали своим сынам-калмыкам процветание и долгоденственное житие.
Хорошо жилось калмыкам. В кругу своей семьи так сладка была арька (прим. - кумысная водка), вкусный калмыцкий чай и жирная, твердая конина. И казаки знали, что конь – чистое животное, что конь мутной воды не станет пить, не то, что какая-нибудь свинья, которая лопает всё, и многие донцы были знакомы с этим излюбленным калмыками кушаньем.
В Сальском округе, таким образом, протекала беспечальная жизнь. Гордо высились над храмом очиры – символы знания – и станичные бакши в шелковых халатах возносили молитвы за тех, кто с достоинством и честью хранил заветы своих славных предков, когда-то водимых всемирным Чингис-ханом. За несколько столетий сжились калмыки с казаками, стали родными друг другу и эти два степных народа всегда несли вместе и радость победы и горечь поражения. Одни с православным Богом, другие с ламатинским Буддой; одни с крестом, другие с кюрде – шли плечо к плечу против врагов, защищая и веру свою, и быт, и свои станицы.
<…> Случилась ярмарка. И так как такое событие привлекало всегда много народа, то собрались на неё два старика: Чакмеш и Бембе. Поседлали они коней и поехали людей посмотреть и себя показать.
На ярмарке ведь всегда много было интересного для казачьего сердца: товары и сено, и скот, и много других знаменитых вещей. На ярмарке можно было встретить знакомых из далеких станиц, выпить, попеть любимые песни, которые знают только эти встретившиеся неожиданно приятели и т. д.
Чакмеш и Бембе осмотрели ярмарку, успели повидать и выпить со своими знакомцами (с Абушей и Эрендженом), с донцами (Никифором Ивановичем и Игнатом), развеселились и стали, под конец, бродить между балаганов, поднимая сапогами цветные бумажки, разбросанные по земле, и надумали что-нибудь купить для себя нового и в то же время хорошего.
А решив, остановились они в одном из ярмарочных рядов и задумались. Чакмеш увидел, как казак ел желтый шарик и причмокивает от удовольствия.
— Хорош? — спросил он его.
— Хорош.
- Что ешь?
- Апельсин.
- Бембе, - сказал Чакмеш, обращаясь к другу, - ты ел… желтый?
- Уга (нет), - ответил тот, мотнув отрицательно головой.
Подошли они к ларьку. Ларек этот был разделен надвое – в одном месте продавадись апельсины, в другом – лимоны.
- Дай желтый, - сказал Чакмеш, заплатил деньги и взял апельсин.
- Твой желтый, му (плохой) желтый. Дай этот желтый, - тоже сказал Бембе и взял лимон.
Довольные покупкой, сели они на коней и тронулись в путь-дороженьку. Идут шажком и чистят купленные плоды.
Чакмеш попробовал и стал уплетать за обе щеки. Глаза его заблестели и, причмокивая, всем видом своим показывал он своему приятелю, какой у него вкусный желтый.
Глядя в лицо Чакмеша, стал и Бембе есть. Он сразу откусил половину своего лимона.
Страшная кислота наполнила его рот, он весь скорчился в седле и выплюнул все обратно.
Чакмеш удивленно поднял брови и молча уставился на Бембе.
Со сведенным от лимона ртом, Бембе еле мог пролепетать:
- Как твой желтый??? А м-мой желтый??? От мой ж-ж-желтый – у меня зубов нет…
Второй вариант
«Мил не мил, а купил – кушать надо»
Старики Чакмеш и Бембе приехали на ярмарку. Осмотрев скот, наговорившись вдоволь со знакомыми, стали они гулять по ярмарочным рядам и в одном месте их внимание привлекла толпа казаков, скопившихся у одного из лотков. Старики протолкались вперед к прилавку.
На прилавке грудами лежали расписные пряники. Тут были пряничные кони и бараны, и кошки, и пряничные человечки, и так просто – пряники: круглые, большие, с красными узорами, с синими вензелями, с желтыми кругами; длинные с орехами, с бородками; белые, мятные, подсушенные прянички, паточные и всякие другие.
Казаки, толпясь, выбирали – кто коня, кто зайца, кто пряник с наклеенной на него бумажкой, изображающей часы. Стрелки таких часов показывали без пяти два часа дня, или половину восьмого и к верхнему концу таких часов были прикреплены ленточки – розовые и голубые. Много мальчишек с разгоревшимися глазами смотрели на это богатство и шмыгали между взрослыми, делясь своими впечатлениями.
- Вот ето так ножницы?! Вот ето так сазан?! Из чего-жа он сделан так, каричнивай? А у соседней тетки – ешшо почище!
И прислушался Бембе к ребячьим словам, да и стал тискаться к соседнему прилавку. Чакмеш же, купив себе желтого коня, двинулся за ним.
У соседнего прилавка разбежались у приятеля глаза.
Тут все не лежало, а стояло. И коньки стояли, и собаки, и бараны, и у всех были на шеях ленточки цветные:
- Ну, – сказал Бембе, - это для меня.
И тут же купил розового барана с синей ленточкой.
Когда они сели на коней, то стал Бембе хвалиться:
- Мой баран – баран, а твой мерин – не знай, что такой!
Чакмеш, обиженный отвернулся и, смотря разочарованно в степь, стал жевать свой пряник.
Тут и Бембе откусил от своего барана.
Еле вытаскивая завязывающие зубы, выпучил он глаза, и на губах у него выступила мыльная пена.
Чакмеш взял у него барана, и, плюнув, сказал:
- Это миль! (мыло)
- Ох, - сказал Бембе, - миль не миль, а купил – кушать надо.
Источники:
Прозвища станиц Всевеликаго Войска Донского: станица Граббевская // Родимый край. 1930. № 3. С. 12-14
https://vivaldi.dspl.ru/pm0000011/view/?#page=14
